Госплан будущего
Борис Марцинкевич
Неоднократно рассказывал о том, что такое территориально-производственные комплексы и о том, какое значение, какую роль они сыграли в истории Советского Союза, но думаю, что и еще один материал о них лишним не будет
Если заглянуть в нечто непотребное под названием «Википедия», то в ней можно обнаружить вот такое определение: совокупность расположенных рядом друг с другом технологически смежных производств. Звучит красиво, но не отражает и доли реальности наших ТПК и лишний раз напоминает, что верить чуши, попадающей на страницы Википедии, стоит далеко не всегда. Даже более расширенное определение, звучащее как «экономически взаимообусловленное сочетание предприятий в одной промышленной точке или целом районе за счет планового подбора предприятий в соответствии с природными и экономическими условиями, транспортным и экономико-географическим положением территории» - тоже не точное. Сам я, конечно, не мастер давать определения, мне проще объяснить на реальном примере, благодаря которому жива Россия, живы мы с вами. Он называется Урало-Кузбасский территориально-производственный комплекс. Площадь у этого ТПК — размером с Европу. «Рядом» стало только после строительства множества автомобильных и железных дорог, экономическая взаимообусловленность была создана далеко не сразу, а только к концу третьей пятилетки.
В обоих определениях нет ни слова о том, что является неотъемлемой частью ТПК — строительство городов, создание системы подготовки специалистов для тех самых «смежных производств», обеспечение им комфортной среды со всеми необходимыми составляющими. Нет ни слова о том, что база любого ТПК — это его энергетика, гарантирующая не только его существование, но и возможность развития. Во времена исторического материализма это называлось «опережающее развитие» - любой ТПК начинался с энергетики, никак иначе. Кстати, это можно отследить на истории довоенного СССР.
Надеюсь, что ни для кого не секрет, что «рычагом», который позволил молодой Советской России в сжатые сроки восстановиться из разрухи Первой мировой и Гражданской войн, стал план ГОЭЛРО. Разрабатывали его, напомню, царских времен инженеры, умножавшие свой опыт на новые возможности, при которых не требовалось, к примеру, уговаривать каждого кулака на продажу клочка земли под опору ЛЭП, более крупных землевладельцев — на продажу земли под строительство дорог, населенных пунктов, водохранилищ и далее по списку. План ГОЭЛРО в Советской России был законом, нарушение заданий, срыв календарных графиков — его нарушениями со всеми вытекающими последствиями в виде уголовного преследования. Жестко? Разумеется — время было такое. А сейчас, когда России предстоит в считанные годы перестроить всю экономику на сотрудничество с южными и восточными странами — оно что, сильно другое? Энергетики районировали территорию страны, определив регионы, имевшие значительный потенциал для развития энергетики, то есть было запланировано и реализовано восемь крупных экономических районов: Северный, Центральный промышленный, Приволжский, Донецкий-Южный, Уральский, Кавказский, туркестанский и Западно-Сибирский. Восточная Сибирь и Дальний Восток, напомню, в план ГОЭЛРО не входили — слишком слабо изученными они на тот момент были, последствия чего мы видим и сейчас. Уже тогда проявилось то, что развивалось и дальше — балансировка развития страны в отраслевом разрезе и развития страны в территориальном разрезе, то есть развитие каждого экономического района увязывалось в единое целое с планом развития страны.
Годом позже создания плана ГОЭЛРО в нем появились изменения — районирование было усилено, стало более детальным, в плане появились Центрально-Черноземный, Северо-Западный, Средне-Волжский и Юго-Восточный, и это было только начало. Это — результат того, что к разработчикам плана ГОЭЛРО, энергетикам, именно в то время подключились специалисты Комиссии естественных производительных сил России (КЕПС), созданной по инициативе Владимира Вернадского в 1915 году, в царской России, в первый год Первой мировой войны.
Я сейчас просто приведу причины, по которым с началом войны царское правительство вынуждено было прислушаться к инициативе будущего академика, но при этом я уверен, что исторические параллели с днем сегодняшним будут вполне очевидны. В Российской Империи не было точных данных о стратегическом сырье, необходимом для производства современных вооружений — вольфрам, молибден, серный колчедан, сера, свинец, селитра и т.д.: лишь 31 из 61 необходимого экономике химического элемента добывались и производились в Российской империи. 108 лет прошло, а звучит свеженько, не так ли?
Нам снова не хватает химических элементов — так уж сложилось, что в 1991 году изрядная часть месторождений оказалась по ту сторону нашей границы, а обрыв производственных связей с бывшими советскими республиками и тотальная приватизация во всех ставших независимыми странами дали крайне омерзительный результат. Сформулировать его можно, пожалуй, как воцарение в головах тех, кто дорвался до собственности и до власти ублюдочного принципа: сырье продадим на Запад, все необходимое за эти доллары на Западе и купим. Для тех, кто в начале 90-х оказался наверху, настала эпоха, которую можно сравнить разве что с временами золотой лихорадки: быстро-быстро застолбить месторождения, вбивая столбы в надгробья тех, кто мешался под ногами, быстро-быстро намыть золотишка, продать и свалить.
Перерабатывать самим, поддерживая и развивая технологии, переработанное использовать для производства сложной конечной продукции? Вы это про что? Вот же: выкопал, вывез, продал, алгоритм из трех действий. Похмелье наступает какими-то рваными рывками — порция санкций после Крымской весны приостановила запой, санкции с весны прошлого года — уже желание найти банку с рассолом. Так, глядишь, и до трезвого образа жизни дойдем. Да, не скрываю: к моему огромному огорчению, исторические аналогии ныне происходящего — вот там, в 1915-м, а хочется-то, чтобы они были в 1942-м.
Во времена Николая II волею судеб жил и работал Вернадский с его единомышленниками, сейчас у нас такой яркой фигуры нет, зато схожие действия есть. Газпром, добывая газ в Чаянидинском и Ковыктинском месторождениях, пошел на строительство ГПЗ в Амурской области, в технологических линиях которого важное место занимает производство гелия. ИНК вместе с тем же Газпромом выстраивает новую технологию — извлечение из природного газа тех же месторождений еще и лития, Росатом и Норникель создали СП для добычи и переработки литиевой руды в Мурманской области. Историческая аналогия с 1915-м годом куда как менее мрачная, чем кажется с первого взгляда: мы уже имеем этот опыт, у нас совершенно новый уровень развития науки, технологий и инженерной школы, нам уже, в конце концов, руду на телегах, лошадьми запряженными, перевозить не требуется. Но есть и то общее, от чего, вот ей-богу, плакать хочется — в нашей с вами России 30 с лишним лет нет министерства геологии. Поэтому вот такие проекты, которые я упомянул — а они у нас не единственные — не связаны в единую систему.
Очень хочется, чтобы их стало еще больше, чтобы, не знаю, накопилась критическая масса, которая прорвет заслоны в головах тех, кто у нас отвечает за систему государственного управления. Простите, отвлекся.
На всякий случай, сугубо справочно — вот список того, что Владимир Иванович Вернадский относил к естественным производительным силам:
Силы, связанные с произведениями живой природы — плодородие почвы, лесные богатства, животный мир, продукты растительности, рыбные богатства и др.,
разнообразные источники энергии — силы водопадов, рек, ветра, природных газов, морских приливов и отливов и другие проявления динамических процессов на поверхности земли;
природные ресурсы, сосредоточенные в земных недрах, руды металлов и металлоидов, горючие газы, минеральные источники, нефть, каменные угли, подземные воды и т.п.
КЕПС работала в годы Первой мировой войны в составе всего пяти комитетов — у воюющей Империи на тот момент просто не было сил и средств для разворачивания полномасштабной работы. 1917 год, две революции, уход из состава России Польши и Финляндии. 1918 год — начало Гражданской войны и иностранной интервенции. И в середине марта того же 1918 года — запрос Совнаркома Петроградской Академии наук с вопросом, «какую роль в решении научных задач социалистического строительства могла бы сыграть Академия и особенно КЕПС».
Через 10 дней, 24 марта последовал ответ за подписью первого выборного президента Академии Александра Петровича Карпинского — ученые полностью готовы к работе по заданиям Советского правительства. Еще через неделю Совнарком утвердил для КЕПС финансирование в размере 780 тысяч рублей — в пять раз больше, чем позволяло себе царское правительство. К концу 1918 года КЕПС состояла уже 20 отделов — началось масштабное геологическое изучение недр нашей страны в поисках новых и новых полезных ископаемых. Объединение усилий специалистов из штаба ГОЭЛРО и из КЕПС просто напрашивалось, но я не историк, который мог бы точно сказать, кем именно было принято решение об этом объединении. Оно началось уже в начале 20-х годов, и это их (ГОЭЛРО и КЕПС) общий, совместный опыт и знания привели к созданию проектов ТПК.
К тому времени, когда началось планирование первой в истории пятилетки — пятилетнего плана экономического и социального развития огромной страны, который, как и план ГОЭЛРО, был принят в качестве закона со всеми вытекающими последствиями при его нарушениях, КЕПСО и люди из штаба ГОЭЛРО, которые и стали основным кадровым костяком Госплана, проделали огромную работу. Понимаю, что тривиально, но все равно отмечу — работа по сбору баз данных, по гармонизации всех планов шла в то время, когда ни модное зарубежное слово «компьютер», ни нашенская идиома «электронно-вычислительная машина» придуманы еще не были.
Уральский регион для целей экономических исследований получил следующее территориальное членение:
Северный подрайон, севернее 61 градуса широты — не подготовлен к исследованиям производительных сил и не вошедший в план строительства;
Средне-Уральский Западный — расположен в верховьях Камского бассейна с центром в г. Перми;
Средне-Уральский Восточный, расположен по верховьям рек Тывды, Туры, Исети. Центр — Свердловск.
Юго-Восточный Урал — южнее 51 градуса северной широты на восточных склонах Урала, центр — Челябинск.
Юго-Западный Урал, там же, но на западных склонах. Центр — Уфа.
Тобольский Север — площадью в 974 тыс. кв.км освоение возможно только в следующей пятилетке. Центр — Тобольск.
Сельскохозяйственные округа Зауралья — 359 тыс. кв.км на котором будет базироваться продовольственное обеспечение всего Уральского региона.
Как видите, я не шутил и не ошибался — площадь первого в нашей истории ТПК была больше площади всей Европы. На сегодня мы на нашей политической карте видим: Пермский край и Пермскую область, Челябинскую и Свердловскую области, Башкирию и немалую часть нынешней Тюменской области. Мог бы добавить еще и территорию тогдашнего Кузнецкого региона, нынешней Кемеровской области, нашего могучего Кузбасса, но мне кажется, что и так все понятно.
Двадцатые годы прошлого века, повторяю. Лошадь — самый распространенный вид транспорта, самолет с паровозом — настоящее чудо техники, трактор — вообще нечто невиданное, ни одного мобильника, ни одного смартфона или планшета. Больше того — ни одного эффективного частного собственника, ни одного иностранного инвестора, ни одного эффективного менеджера — бестолковые организаторы на своих постах долго не задерживались, слово «менеджер» изобрели позже. Первые сотни тысяч уральского чугуна — на древесном угле, первые рудники — на оборудовании, которое тащили из европейской части страны. Только потом — уголь местный и куда более качественные угли Кузбасса, одновременно со строительством электростанций и железной дороги, одновременно со строительством дорог внутри ТПК, со строительством новых городов и кратным расширением всех имеющихся населенных пунктов, со строительством ФЗУ для крестьян, которые ни на рудокопов, ни на металлургов ни разу похожи не были.
Следующий этап — разработка руд цветных металлов, строительство сталелитейных заводов и одновременно машиностроительных, чтобы оборудование через полстраны таскать уже не требовалось. И все это — без ФАС, поскольку тогда с логикой все было в порядке: сначала создать отрасль, сначала построить города как составную часть ТПК, а уж потом брадобреи и сапожники могут начинать конкурировать между собой. И все три пятилетки опережающим темпом строились электростанции, поскольку с рентабельностью все было в полном порядке — якорные потребители на 40-50% мощности строились одновременно.
Это можно сравнить с современными ТОРами? Да ни в одном глазу. Наши ТОРы — это некие территории с льготным налоговым режимом, и никому не известно, какие инвесторы решат в них зайти. Поэтому о планировании энергетических мощностей речь просто не идет: то ли в этом ТОРе будут сплошные сталевары и им потребуется 500 МВт мощностей, то ли придут те, кто займется фармокологией и, не знаю, БПЛА — а тогда хватит и 100 МВт. И мы наблюдаем полнейшее торможение: инвесторы хотят знать, что будет с электрической и тепловой энергией, энергетики хотят знать, каким будет потребление, а по периметру носится ФАС, требующее тендерных конкурсов на любое строительство.
«Здеся будет 10 заводов, поэтому для одного-единственного ты, минэнерго, через два года построй мне гигаватт генерации, потому как через пять лет нужно уже 100 МВт. Наверно. Дорогу? Вдоль, потому что, мы думаем, все будут ездить поперек, вот от того места, где министерство образования построит школу на 1000 мест для двухсот детишек, которые родятся или не родятся, потому как у нас тут вахтовые поселки будут, но в капитальных пятиэтажках в девять этажей. Хорошо хоть, что точно известно — дурдом строить уже пора, загрузку гарантируем для любого, кто попытается понять, чего мы на этой территории опережающе развивать будем»
У нашего министерства развития Дальнего Востока и Арктики с инвесторами подписано несколько тысяч соглашений, а люди из этих регионов как уезжали, так и уезжают, поскольку ни работы с достойной зарплатой, ни жилья с больницами и школами — только красивые презентации будущего рая на земле.
А у Госплана при реализации Уральско-Кузнецкого ТПК подобных проблем не было. Были четко оценены геологические ресурсы, энергетические ресурсы, строительные управления создавались на месте и опирались на местные же строительные материалы. Сначала — кости, потом — мясо.
В наших условиях — если планировать ТОР, то с базовыми предприятиями, которые будет строить государство; с электростанциями, 30% мощностей которых гарантированно — государственное предприятие, и заберет для своих нужд. Все остальные придут следом, когда уже будет виден остов, скелет, хребет — подберите любой англоязычный термин, как у нас нынче принято. Но мы же хотим, чтобы телега стояла впереди лошади, нам по людски-то никак! Скоростную магистраль от Москвы до Питера — бабах, с ленточками и оркестрами, с шариками в воздух и с первыми лицами для федеральных СМИ. И два года по той трассе — с канистрами в багажниках, потому как ни одной заправки. Почему? Так дорога — это министерство строительства, а АЗС — министерство энергетики, а они друг с другом вообще не знакомы, их на совещаниях правительства друг с другом Мишустин знакомит, причем каждый месяц.
У нас на ВЭФ в 2021-м — блистательный проект: пристроить к Владивостоку город-спутник на 300 тысяч жителей под аплодисменты; а потом два года думаем — а где новым жителям работать-то получится. Я могу еще множество примеров привести, как под шум голосов о цифровизации и компьютеризации мы такую … ерунду городим, что начинаю тосковать о том, что журнал «Крокодил» издавать перестали — я бы там лучшим автором стал.
То, как планировался и строился Уральско-Кузбасский ТПК, и дало возможность Владимиру Семеновичу песню о комбате написать; «Но обратно ее закрутил наш комбат, оттолкнувшись ногой от Урала». Оказывается, к моменту невиданной в истории эвакуации тысяч заводов нашлись и резервные мощности на электростанциях, и строительная индустрия, пусть с хрустом костей, но с новыми корпусами и жильем справилась, и пропускная способность дорог, которую тоже планировали на вырост, выдюжила. Скажете, зря вспоминаю вот о тех временах, о которых мы забывать не имеем права? А что, сейчас время менее травоядное, война не стала тотальной и все нам трын-трава?
Если честно, я тоже на это надеюсь и даже уповаю, но фраза «Люди, будьте бдительны!» - она не только про идеологию, без которой большую войну не выиграть, но и про экономику — потому как без нее тоже никак.
Это я все не к тому, что правительство наше обязано все бросить и немедленно начать вспоминать теорию ТПК, совершенствовать ее за счет имеющихся теперь вычислительных мощностей. Не получится ничего подобного разом для всей России — Госплан у нас помер в 1991 году, «кадавр» под названием министерство экономического развития умеет только прогнозы составлять, при этом не неся никакой ответственности за то, что они слеплены на коленке и ни разу еще не сбывались. ТПК, которые как бы канули в Лету — они живы, нужно просто присмотреться. Можно исторический триллер писать о том, как и кем был приватизирован Норникель, но нам реально дико повезло, что владельцем стала одна компания, а не двадцать две. Норильск — это классический ТПК, просто он географически не фоне Уральско-Кузбасского или Братско-Усть-Илимского миниатюрен. Три «номерных» тепловых электростанции, запитанные от собственных газовых месторождений собственными газопроводами, две ГЭС — Усть-Хантайская и Курейская, комбинат и город с населением в 180 тысяч человек, население которого вот уже несколько лет медленно, но растет. Это - ТПК.
И есть интереснейший результат, о котором, как водится, наши СМИ вслух говорить стесняются. Ямал-СПГ — это почти 20 млн тонн грузооборота по Севморпути в год. А Норникель — 1 млн тонн, да только этот 1 млн тонн в деньгах в два раза дороже, чем все те 20 млн вместе взятые. Почему? Потому, что Ямал-СПГ с учетом его налоговых льгот — это классический ТОР, его производство выглядит как: извлек — подготовил — ожижил — экспортировал. А Норильск — это ТПК, где добыл, два-три передела — и только потом на вывоз. То, что Норникель в одних руках — это выживший Атомфлот, у которого все 90-е был ровно один заказчик. Норникель — это собственный флот, балкеры, сухогрузы, судно заправщик. Все - усиленного ледового класса, построены по собственным проектам. То, что в Норильске не все было гладко, мы, к сожалению, узнали, когда пригород по щиколотку в солярке оказался, но господин Потанин после этого таких штрафов заплатил, что теперь надолго стал дисциплинированным и тот самый плакат «Люди, будьте бдительны» наверняка в рабочем кабинете на стенку повесил.
Наш федеральный порт Сабетта все так же обслуживает только танкеры-газовозы, обслуживающие Ямал-СПГ, а порт Дудинка, который в прошлом году 85 лет со дня основания отметил — это еще и северный завоз на весь Таймыр каждую навигацию. С позапрошлого года пошла медленная, но упорная реализация проекта Восток-Ойл. Как результат — Дудинка умудрилась в четыре раза обновить рекорды советских времен по грузообороту и количеству обслуженных судов. Приватизированный, но не раздробленный Норникель умудрился сохранить главную черту ТПК — при необходимости он способен расти, обеспечивая развитие региона присутствия. Может такую же роль выполнить и порт Сабетта, особенно с учетом того, что там еще и международный аэропорт имеется? На все 100% уверен — может, просто воля государственная нужна, а не ФАС и ожидание сферического иностранного инвестора в вакууме, но это — отдельный разговор.
ТПК Советского Союза — это тот хребет, наличие которого обеспечило нашу Победу — Победу над Евросоюзом гитлеровского образца. Глупая, но тысячекратно повторенная и повторяемая версия о том, что в 1941 г. на нас напала только Германия — это ведь ложь чистейшей воды. Части вермахта формировались еще и в Австрии, к нему присоединились армии Финляндии, Румынии, Венгрии, полки Италии и Голубая дивизия из Испании, которую, судя по наличию во главе евродипломатии Борреля уничтожена была не полностью. Чуть позже в ход пошли Ваффен-СС, в которые со свистом вступали французы, бельгийцы, люксембуржцы, голландцы, норвежцы и прочие латыши с эстонцами.
ТПК Советского Союза — это наш атомград в Озерске, обеспечивший ядерный ответ Штатам. ТПК Советского Союза — это не только невероятный темп восстановления после самой опустошительной из войн, но и сразу же — развитие с отменой карточек раньше, чем в Евросоюзе.
Почему я о ТПК вспоминаю? Ну, во-первых, не только я, а весь творческий коллектив экспертного совета «Авроры», который мы для краткости называем «Точка Сборки». А во-вторых — нет у нас другого варианта перестройки экономики, перенацеливания с запада на юг и на восток. Я не устану напоминать то, что для краткости можно, наверное, называть, «Парадоксом 80 на 20». 80% населения России живет на 20% нашей территории от Балтики до Урала. 20% населения живет на 80% территории от восточных склонов Урала до тихоокеанского побережья. И, как вишенка на торте — 80% разведанных месторождений ресурсов России находятся в Арктической зоне. Дичайшая диспропорция, с которой боролась Россия царская и Советская, да так и не поборола. Мало нас, физически мало, и ситуация с демографией лучше не становится. А нам показалось, что проблема эта маловата, мы ее 30 лет усугубляем тем, что в двух столицах уже 15% населения сгрудились, а тот самый Дальний Восток и Арктику норовим вахтовым методом осваивать.
Бабахаем человейник за человейником вокруг каждого крупного города, а потом восторгаемся отчетам Минстроя с его невиданными доселе миллионами квадратных метров жилья. Я не претендую на формулирование полной национальной идеи, но мне кажется, что одна из ее частей должна звучать простенько, незатейливо: Россия, освой саму себя.
Хватит у нашей команды времени и сил — с удовольствием поднимем из пыльных архивов данные обо всех месторождениях, расположенных, что называется, в шаговой доступности от трассы БАМа. Они, как мы выяснили, сохранились в архивах Сибирского отделения РАН, за что подвижникам, сумевших сделать это вот лично от меня — поклон в пояс. В 2012 году в России была построена АЯМ — и вдоль ее трассы еще не менее 300 крупных и средних месторождений твердых полезных ископаемых. Именно твердых, то есть речь не про нефть, газ и конденсат. Сергей Шойгу в предвыборную пору выдал на-гора идею о новых городах в Сибири — помните такое? Ау, Сергей Кужугетович, вы меня слышите? Хотите мечту в реальность превратить? Тогда начните с того, чтобы при полном параде и с ротой морской пехоты за спиной нанести визит в родное правительство и внятно объяснить: не можно России без министерства геологии жить!
Недоразумение под названием Росгеология ничего, кроме слез, не вызывает, такую безнадежную импотенцию можно только у евнухов, в гареме работающим найти. Вокруг евнухов — восточные красавицы, вокруг Росгеологии — миллионы квадратных километров, геологическое изучение которых остановилось 30 лет назад. То, что в Росгеологии называют оборудованием — мечта приличных музеев, на этой рухляди уже никто в мире не работают, в том числе в Габоне и в Гондурасе. Все данные нужно уточнять, обновлять, детализировать. ТЭБы, которые все наши субъекты федерации умудрились за полгода разработать требуется, мягко будь сказано, верифицировать на связь с реальностью. Начинать всегда нужно с одного и того же — с технического аудита того, что имеем, что разведали на день сегодняшний. С региональными властями сверяться придется — мы ведь в России живем, у нас без Левши города и веси не существуют. Есть регионы, которые, ногу за ухо закидывая, карманы выворачивая, продолжают изучать собственные недра. Вот только на то, чтобы вести разведку комплексно, на современном научном и техническом уровне денег у регионов — реально кот наплакал. И это опасно, потому как без заказов на исследование образцов породы остаются наши замечательные, потрясающие НИИ в системе РАН, а это вообще страшно, поскольку ни в одной отрасли нет ничего более важного, чем Люди с большой буквы. Не будет заказов — нашим ученым-подвижникам просто некому будет передать знания и опыт, а что может быть страшнее?
Когда к нам на Точку сборки пришли в гости доктора геологических и технических наук лично я, уж простите за эмоциональность, был потрясен до глубины души. Несмотря на почтенный возраст — все так же горят глаза, они все так же в строю, они горят своей наукой, своей работой. А мы по сравнению с ними — кто? Мы своим детям и внукам не даем знаний, не знакомим их с этой невероятной романтикой, мы книги Александра Гангнуса перестали переиздавать, а ведь его потрясающие «Через горы времени» и «Технопарке Юрского периода», «Тайны земных катастроф» - то, что должно на книжной полке каждого подростка. Мы пытаемся говорить о нашем противостоянии с коллективным Западом, но при этом норовим удивляться и возмущаться тому, что у нас почти нет искренних союзников, так ведь? Все кругом многовекторные, все норовят один глаз на нас, а другой не знамо куда — что такое, как же так? Но вы точно уверены, что у горы пластилина могут появиться союзники?
Переключите ваши браузеры на порталы любых федеральных СМИ прямо сейчас, и в вашу голову попытаются закинуть сто новостей о том, как там «Европушка без наших-то ресурсов-то», как «воно оно что отставной козы барабанщик про нас нехорошие слова сказал». А где новости про Россию-то, спрашивается? Про нашу Арктику с ее невиданными нигде больше атомными ледоколами, как вахтовики вкалывают на освоении Харасавэя, как пыхтит паровозик к станции Бованенково, как стала выглядеть Усть-Среднеканская ГЭС — где, кроме как в рифме? Где наши новые города в той Арктике — по последнему слову техники? Плавучая АЭС — в Певеке, и в ближайшем торговом моле десяток гектаров под крышей, в тепле и с хорошей вентиляцией — в головах в единое целое не увязываются. Мы многое, очень многое можем, но забыли, что такое комплексное мышление, забыли, что такое широкий кругозор. «Капитализм в его нынешней форме изжил себя», но торчит в наших несчастных головах, отбирая, убивая способность мечтать.
Хотите, чтобы вот хоть на колени, но Александра Александровича Гангнуса уговорить в студию заглянуть или на выездную съемку согласиться — пишите в комментариях.
Так вот, о ТПК. Поскольку Россией, как известно, сам Создатель управляет, то все в порядке — мы имеем три крайне маловероятных совпадения в одной посуде. Последний проект ТПК, который был разработан, но не реализован Советским Союзом, называется Тимано-Печорский. Республика Коми и НАО — это север, но европейский север, то есть географически куда как более доступный. Республика Коми — один из немногих регионов, где геологи:
а) живы-целы;
б) край свой замечательный любят и
в) не-скажу-что не скажу в каком месте сохранили.
Дотационный все годы после веселенького 1991-го г. край, скудно населенный, каждый год — по 4-5 новых открытий новых месторождений полезных ископаемых. Складываем одно с другим: есть база знаний о недрах, которая ежегодно пополняется. Металлургические угли Воркуты и энергетические угли Инты, огромные лесные ресурсы, марганец Инты, нефть Яреги, газ в недрах НАО в качестве единственных из разрабатываемых в Тимано-Печорской нефтегазовой провинции. Бокситы, а теперь еще и титан Среднего Тимана, месторождения полного комплекса строительных материалов, известняка, каменной соли, недоразведанные золото, платина, алмазы, редкие и редкоземельные металлы, проекты новой железной дороги и нового незамерзающего порта в акватории СМП — это все Коми и НАО. Если не только вспоминать о ТПК, но и поставить себе задачей восстановить практику реализации их проектов — я убежден, что это именно Тимано-Печорский. Если не только повторять мантру о том, что капитализм в его современной форме изжил себя, но и попробовать эту мысль осмыслить и начать собственный проект, дабы начать превращение нашей с вами страны из куска пластилина в тот проект, которым мы способны удивить и восхитить соседние страны, и страны, которые сохраняют симпатии к России, памятуя о былых заслугах Советского Союза — начинать нужно с Тимано-Печорского ТПК.
Если мы хотим от аморфных стратегий развития начать путь назад, но на новой технической и вычислительной базе к планированию своего развития — это тоже Тимано-Печорский ТПК. Можно сколько угодно, вот с утра до ночи мечтать о том, что явится некто, умеющий выстраивать планы новых пятилеток для всей страны разом — толку от этого не будет. Кадры решают все, а настоящие ученые первые опыты проводят на мышах — нам нужно смириться с медицинским фактом: осваивать подлинное искусство планирования масштаба «вся Россия» предстоит тем, кто о нем только в книжках читал, да и то давным-давно. В Коми и в НАО есть все предпосылки. Этот регион имеет полноценный потенциал для того, чтобы стать пилотным. Для того, чтобы развернуть такой огромный корабль, как Россия, поработать придется изрядно. Министерства и ведомства, которые несмотря на наличие компьютеров и даже ЭВМ, разрослись до неприличия, и каждое из которых норовит жить само по себе, а от слов «межведомственный проект» поголовно падают в обморок — это наша с вами реальность, которую щелчком пальцев не изменить. Ломать о колено? Дело не хитрое, да вот только ради чего? Есть уже готовая команда новых управленцев, причем управленцев опытных, квалифицированных? — Нет такой команды. А среди тех, кто трудится в министерствах, кто стал депутатом Думы и даже Совфеда — далеко не все 100% превратились в заскорузлых бюрократов, которым плевать на дело, которым абы чреслам в креслах уютно было. Их не так много, как хотелось бы, но они есть. И так уж жизнь повернулась в последнее время, что у нас с вами появился замечательный механизм, который способен расшевелить эту тихую заводь — пресловутые соцсети. Когда они заполнены многоголосьем тех, кто требует реализации конкретного проекта — чиновники вынуждены идти на то, чтобы докладывать о них начальству-руководству, объясняя — проще заняться реализацией, чем каждый день сто раз слышать, какие мы бестолочи, это ведь может лишением премии закончиться или — о, ужас! - понижением карьерной ступеньки.
Скучно? Да само собой, мне тоже хочется с помощью волшебной палочки все изменить. В понедельник — отменить доллар, во вторник — ввести инвестиционный рубль, в среду —отменить судный процент, в четверг — утвердить план пятилетки — отличный план. Недостаток только один — живем мы не в сказке ни разу. Чертовски хочется услышать ваше мнение по этому поводу, а обещанный ранее более детальный рассказ о Тимано-Печорском ТПК — с меня, но в следующий раз.
